Возврат к начальной странице сайта.

По прочтении прошу откликнуться в гостевой книге.

“Порой, человек отличается от другого человека больше, чем от зверя”,- Галилео Галилей.

 

Похороны знаний о человеке.

Рецензия на книгу

“Реквием по этносу. Исследования по социально-культурной антропологии”

В.А.Тишков. Издание РАН, “Наука”, ISBN 5-02-008820-X, М., 2003 год.

С приложенным позитивистским словариком.

 

 

Предисловие.

 

Само название книги, как и напечатанных ранее её глав, вызывает очевидные ассоциации. Удивителен этот эпатаж автора в области, которая касается судьбоносных моментов существования нации, народов государства Россия.

Заявленный предмет книги – человечество. Можно отметить, что текст никак не подтверждает этого утверждения автора. А данное критическое обозрение текста раскрывает истинное содержание книги, как и то, зачем понадобилось это позитивистское понятие в ней.

Свой текст о народонаселении России и планеты Земля автор перемежает замечаниями рефлективного характера по поводу своей научной области. В них отражены полемические моменты изнутри “этнологического” сообщества институтов РАН, международных форумов. В.А.Тишков или оппонирует, как он выражается, модернистским и позитивистским оппонентам, или, наоборот, отвергает обвинения соответствующего характера,- с определённостью его позицию идентифицировать невозможно. Но все выступления автора на протяжении многих лет ложатся в единое русло модернизма, выражающего негативное отношение к науке о человеке под видом критического осмысления или использования её. По сути, текст содержит попытку лишить науку понятий с тем, чтобы на её основе утверждать истину без административного ресурса было бы абсолютно невозможно. Скоро чиновники станут главнейшими экспертами по человеку.

 

 

“Позитивное” представление о жизни общества.

 

Наиболее ясно комментирует этот текст сам автор в своих построениях знания, которое он, почему-то, считает этнографическим.

“Эта книга о социально-культурной антропологии”, заявляет в первом абзаце автор книги, путая её предмет и область или род знания, в котором работает.

“Антропологическое знание берёт своё начало из целенаправленного (?!) наблюдаемого и анализируемого первичного материала”. Этнография – это “отличительный метод получения знаний об обществе, который основан на прямом контакте и даже участии с целью изучения малых сообществ и других социальных групп и коалиций”,- пишет он. Можно вполне согласиться с теми его оппонентами, которые не могут отличить сию область знания от социологии в общем её виде.

Как отмечает комментатор книги В.С.Малахов, “природа этничности заключена в социальной организации культурных различий”. Он отмечает, что в своей книге В.А.Тишков утверждает “примат отношений над образами”. Под последними явно подразумевается неприятное им обоим понятие сущностей. Категории знания выражают в книге только отношения людей, а иначе с точки зрения В.С.Малахова становится возможной “реификация”: восприятие явлений в “качестве самостоятельно существующих феноменов”. Настолько содержание человека и философия чужды этому кругу людей, что даже явление у них - это не феномен. А человек, раса, этнос, нация понимаются как явления. Именно в духе контовского позитивизма излагает автор все сведения об обществе, поскольку никакой эпистемологии у него, как и у Конта, не предполагается, а всё решают методы и методики рассмотрения тех и иных явлений.

Позитивистское направление мысли как отвергающее метафизику и полагающее несущественность человека сформулировано в 19 веке. Приложение его во взглядах Огюста Конта имеет свою специфику, воплощающую черты его личности - создателя религиозного мифа о человечестве как едином существе. Именно это понятие было провозглашено предметом изложения у В.А.Тишкова. Напротив, мораль и нравственность, выделенные Контом, далеки от интересов директора, поэтому этический догматизм учения Конта остался не востребованным. И вся направленность и устремления автора носят в соответствии с его социальным положением чиновный и этатический характер, что Конту в своё время было совершенно чуждо. Из этатичности неотвратимо складывается “дисциплинарная” - казённая направленность изложения. Разумный сам по себе отказ от материалистической советской схоластики с её неуместным в области субъектности объективизмом, почему-то, у В.А.Тишкова приобрёл форму субъективизма и, по принципу дуализма схоластики, неотвратимо качнувшегося от материи к идее - платонизму.

Как и у Конта, у В.А.Тишкова нет и психологии. Можно утверждать, что с появлением этого директора в антропологической науке в ней на смену материализму воцарился, как на Западе, позитивизм со всеми вытекающими отсюда выводами.

В вопросах жизни обществ России мысль В.А.Тишкова не опирается на научные направления мысли, он существует и действует рядом с властью. Но именно социология под именем антропологической этнологии претендует на знания и понимание жизни всех людей. Поэтому, как и у Конта, позитивизм автора претендует на высший авторитет, на моральное и нравственное превосходство, которым абстрактно отличается знающий и понимающий субъект от не знающего и необразованного неуча. Позитивистский привкус авторитета знания, не имеющего на деле никакого гносеологического содержания, - это чистое идолопоклонство и “пиар”, сознательно устроенный в “общественных науках” их чиновным начальством.

 

Психологические основы коллективизма.

 

Осмыслим содержание социальных концепций, лелеемых В.А.Тишковым, – общественности, коллективного начала. Каковы основания для понимания их важности? Или же, наоборот, прав в своём неприятии коллективизма даже цитируемый автором Карл Поппер, также, впрочем, настроенный позитивистки?

В причинах личной поддержки человеком коллективизма есть смысл,- самоуничижение и подавление себя ради собственной безопасности. Коллективизм является средством воспрепятствовать угрозе саморазрушения, защитить человека от него самого, собственно говоря, от его же бесчеловечности. Сознание до тех пор и терпит коллективизм, пока он фактически делает жизнь безопаснее. Когда же общественные связи превращаются в обузу и человек становится самодостаточен, коллективизм за ненадобностью и вредностью уходит, оставляя место индивидуализму.

Поэтому коллективизм – это род варварства, осознанного и добровольного подчинения внешним силам,- социальным авторитетам. Ясно убеждает типичный факт, что для коллективиста авторитетом считается старый человек – аксакал и старейшина, очевидно превозмогший в своей жизни самоистребление, тем самым, сохранивший себе жизнь до старости.

Ущербность коллективизма для самостоятельной личности очевидна и состоит именно в подчинении, уповании на коллектив или социум как одну из внешних сил объективной реальности. Подобной же силой считается у создателя позитивизма О.Конта и религиозность, насколько Божественная Личность предстаёт в понимании не как субъект для верующих в Него, а в виде объективных внешних плодов деятельности – (ветхозаветного) Творения. Коллективизм – это род верования в силы природы - язычества,- с которым неразрывно связано и варварство. Насколько человеку удаётся вырваться из оков коллективизма, насколько он полно распоряжается самим собой, без внешних ему направляющих стимулов,- настолько человек и культурен, настолько и цивилизован.

Показажу пример варварского содержания коллективизма, когда оно обращено к интимной сфере переживаний личности. Так складывается, что смерть разобщает всех на жизненно близких умершему и посторонних ему людей. Институт морга позволяет одним причаститься к этому уходу из жизни, а других оставить в полном неведении о ещё одной смерти. И однажды мне довелось стать невольным свидетелем сцены, которую я вкратце опишу. Детская больница находится у меня под окном. Проснулся я ночью от криков и хрипов, звуков чужой речи. Около дверей морга группа “чёрных” примерно в 20 человек одновременно, интенсивно жестикулируя, орала что-то в свои 20 мобильных телефонов. Вдруг один из присутствующих бросился на асфальт и задрыгал ногами, подобно тому, как это делают на физкультуре при имитации велосипедной езды,- и бессвязно заорал. Остальные, как и прежде, орали в телефоны и жестикулировали. Спустя минуту, на землю бросилась женщина. Так же, катаясь по земле, и она дрыгала ногами и выла.

Видимо, иначе поступать в стае нельзя. Да, это у родителей и родственников умер ребёнок. Но смерть прямого отношения к вою и тряске ногами членов стаи не имеет. И замечу, что русское местное население для этой стаи не существует, по нему, если кто-то из русских погибнет, воя и сучения ногами не будет. Ими владеет стая. Попробуйте добиться ответственности за поступки человека, который в своих действиях исходит из интересов стаи. Заметьте, что стая может состоять и из этнических русских, как это принято в бандах.

А как на деле обстоит дело с понятием культуры? – Духовное понимание культуры как самообладания было создано немецкой нацией в 18 веке. Как видно, цивилизация состоит в способности человека не подчиняться чувствам, смирять страсти, действовать разумно. Понятно и варварство, слепо следующее коллективным мнениям, страстям, не способное сверить с разумными доводами собственные побуждения, выбрать истину перед лицом опасности или возбуждения.

Англичане же спустя сто лет в 19 веке создали альтернативное понятие, в котором во главу угла было поставлено социальное искусство создавать вещи и порядок своим умением. Любопытно, что В.А.Тишков сам обнаруживает неуместность вторичного английского понятия, позволяющего и младенцев, птиц и животных за их умение и сноровку считать культурными. Но, во-первых, позитивизм опирается только на авторитетные мнения, пусть и ложные. И, во-вторых, как западник В.А.Тишков полагается на принятое именно Западом сомнительное по содержанию понятие и, тем самым, не доверяет своему уму. Не будем же доверять ему и мы.

 

В.А.Тишков как эпи-культурист.

 

Культурным прошлым автор называет внешние социальные основы поведения человека. Собственно, у него для понимания культуры достаточно подразумевать под нею общественный, не религиозный, культ. Понимание религии у него логично вытеснено в область, соответственно, религиозного культа.

Мультикультурность вменяется В.А.Тишковым всему человечеству, хотя на деле существуют лишь люди и общности людей, разделяющих ценности той или иной культуры. Вымышленное им представление о разных культурах, одновременно диффундирующих и распределённых между людьми, общностями, - позволяет соотнести его мысли с довольно известным англосаксонским естественнонаучным учением. Сложность и дробимость культуры на компоненты составляет признак чисто бездуховного, объектного и недуховного её понимания.

Для понимания основ идей, выражаемых директором ИАРАЕН, нам понадобится небольшой экскурс в область дарвинизма – расхожих взглядов на органический мир. Близость этих взглядов В.А.Тишкову основана на доступности их содержания, которое может быть использовано с равным успехом в любой предметной области, где фактически участвует наследственность и изменчивость.

Считается, что Дарвин объяснил оба упомянутые явления, хотя он сам на это не претендовал. Но от внимания публики ускользнула именно его попытка объяснить их обоих. Ключом к пониманию может служить логическое комбинаторное по своему содержанию открытие Менделя, которое Дарвин выразил в гипотезе эпигенезиса. Я изложу эту гипотезу англичанина на основе разбора её Н.Н.Страховым.

Подобно тому, как из двух неважных жизненно вариантов значений признаков родителей потомки получают 4 варианта-комбинации пары наследованных признаков, он предположил, что все органы у потомков имеются в родителях. Все органы потомка скрыто присутствуют в его предках как в субстрате в виде зародышей и комбинируются при спаривании, затем эти комбинации проявляются в потомстве. Расширение понимания закона Менделя у Дарвина состоит не только в том, что зародыши органов соответствуют множеству всех, даже жизненно важных органов данного вида существа, но и, вообще,- множеству всех органов всех видов живых существ. Следует отметить, что понятие вида у самого Дарвина отсутствует не только потому, что оно, возможно, появилось позднее, но и потому, что оно противоречит эпигенезису. Действительно, если бы спаривающиеся особи принадлежали к одному виду, как и если бы не принадлежали, - у него в результате спаривания образуется совершенно произвольная комбинация из животных черт и органов, - произвольного вида существо, пусть даже оно будет и монстром.

По сути, вид животного как определённая совокупность видовых черт присутствует в предках в потенциальном виде и передаётся потомкам случайно в обоих смыслах этого слова: как недостоверное вероятное событие и как соитие их животных “банков”. Именно органические “банки”, всевозможные признаки для комбинирования их в особи,- и составляют подлинную основу органической жизни, производят особи, вызывают к жизни чудовищные комбинации из них. Подчеркну, что никакой общности видового содержания и устройства у существ для эпигенезиса Дарвина нет. Видов быть не должно, их образует только наше воображение. Быть может, эта примитивная модель органического мира была перспективна и достаточна на заре появления генетики. Не могу оценить её достоинств, но в своё время она покончила с плодотворным пониманием органичности как внутренней целесообразности, слаженности органов и согласованности функционирования органов для жизни единого организма. Кстати, выпячиванием, наоборот, именно “органичности” и слаженности, полностью отброшенных Дарвином, занялся в то же самое время Герберт Спенсер, гипостазировавший уже органичность как основу взаимодействия объектов вещественного мира безотносительно к органической или механической их природе.

Дарвин через эпигенезис устранил согласие и взаимодействие органов живого существа, но зато ввёл вместо них воздействие на это несвязное внутренне существо внешних для него обстоятельств жизни. Это воздействие и выражает, так называемый, “механизм” естественного отбора. Верный термин здесь именно механизм, поскольку взаимодействие присутствует только как действие внешних, потому – неорганических - вещественных факторов: тяжести, холода, недостатка воды, влажности воздуха и т.п.

Вернёмся к пониманию “мультикультурности” - эпикультурности. “Культуры” у В.А.Тишкова – это аналоги особей у Дарвина. Каждый человек – это не творец культуры, а её носитель. И носит он в себе зачаточные компоненты всех и всяческих культур. Предки людей как субстратов получают зачатки культур воспитанием, как обезьяны у Дарвина - соитием,- передают комбинации этих зачатков своим потомкам. Впрочем, для позиции В.А.Тишкова необязательно считать, что культура передаётся воспитанием. Совокупление – тоже нормальный механизм образования культурного человека. Чтобы не вызывать критики терминологии, можно назвать его идейное творение культурным соитием. Обратим внимание, что понятие развития совершенно лишнее для мультикультурности, как противно оно для дарвинизма и не используется последним совершенно и на страницах “Происхождения видов”.

Казалось бы, ничто не помешает считать, что при жизни в человеке возникают и зачатки новых культур, пополняющих его “культурную базу”. Это если не учитывать более глубокую внутреннюю потребность позитивизма в детерминизме. И, скорее всего, эти новые зачатки появляются, как и новые признаки у Дарвина, - под механическим внешним воздействием внешних особям обстоятельств. Но о детерминизме речь пойдёт ниже.

То есть, мультикультурность и эпигенезис, выражают реакцию на внешнее человеку содержание среды через человека и его потомков. Нет рас, нет видов, нет этносов. – Вот он и настал, этот “Реквием по этносу” с “Забыванием о нации”. В приложении именно к человеку и собственная идея Дарвина, и подход В.А.Тишкова, который я бы назвал в память об оригинальной идее Дарвина “эпи-культуризмом”, ничем иным, как позитивизмом, быть не могут.

Корень обоих подходов состоит в утверждении не самого человека, а только человечества - общественного субстрата для ношения комбинации из неких “зародышей культурных черт”,- зачатков культуры. Таким образом, исключив исходно субстанцию из своего подхода, В.А.Тишков вынужден будет далее для приведения своего мёртвого Голема в действие - внедрять платонические понятия “толерантности” и т.п. Естественно, что подобные субстанциальные начала сразу окрашиваются положительными красками. Ибо без них предмета разговора не было бы вообще: они приводят Голем в движение.

 

Платонический позитивизм и универсальность.

 

Универсальность и глобальность позитивистского “человечества” основывается на количественной грандиозности этого понятия, охватывающего миллиарды всех людей. К сожалению, всесмешение мешает увидеть тщетность и призрачность содержания этого понятия. Ведь, по законам логики то, что оно содержит, количественно обратно пропорционально объёму понятия - огромному количеству живущих людей, составляющих само понятие.

Заявляя предметом книги рассказ о, якобы, человечестве, В.А.Тишков не смог о нём, по сути, ничего сказать. Все его примеры относятся к подмножествам человечества – обществам, этносам или нациям,- а не ко всему в целом. В этой пустоте проявляется известная платоническая логическая ошибка, состоящая во мнении, что более общее понятие, составленное из других, всегда существует. Она и предопределила провал замысла автора “дисциплинарного” жанра как научной работы, ибо в ней не описывается заявленный предмет.

Но надо понять в таком случае, зачем было введено то понятие, о котором написать ничего не удалось. Оно было, очевидно, подспорьем для введения иного понятия.  Здесь становится понятным, что мультикультурность, точнее, эпи-культурность, как наличие скрытых зачатков культуры есть именно та концепция, которая и требует для своего определения новый универсальный  термин носителя или субстрата. Единый субстрат, в котором “плавают” некоторые атрибуты - зачатки человеческой культуры,-  вот мир В.А.Тишкова, который вполне вписывается в монизм Баруха Спинозы. И поскольку этот мир у Спинозы детерминирован, законно поставить вопрос о свободе человека во взглядах автора. Быть может, здесь он расходится со спинозизмом?

 

 

Аморальность и беззаконие во взглядах В.А.Тишкова.

 

Свободен ли человек?

- Вопрос этот вполне уместен потому, что на страницах книги В.А.Тишков не раз провозглашает множественность взглядов разных людей и обществ на мир. Но, вместе с тем, он неоднократно указывает на вынужденный характер поступков и выражения мнений, иногда препятствующей проявлению его излюбленного понятия толерантности, например.

Жизнь конкретного общества в соответствии с собственной его культурой не попала в книгу вовсе. Это произошло потому, что автор придаёт первостепенное значение взаимодействиям и конфликтам нескольких обществ с разной культурой. Причём, он провозглашает приоритет свободы заявления о своих мнениях. Зачем это делать? Неужели у нас нет свободы выражения мнений? –

Тезис свободы мнений “работает” у автора в двух направлениях. Во-первых, он обличает “фашистов”, якобы, запрещающих возможность провозглашения чужих мнений, что явно ложно в отношении русских в России. Во-вторых, в особых мнениях выражается особая культура тех, кто это мнение выражает. И здесь как средство разрешения противоречия разных мнений провозглашается особый деятельный подход – толерантность, источником которого является то ли – личности, то ли - некоторое общество. Таким образом, вместо обычного для гражданской жизни правового подхода к решению проблем противоречия или противоборства интересов субъектов выдвигается концепция “третьей силы”, действующей и осуществляющей ‘принцип толерантности’.

Конфликт свободных людей выражается в их противоборстве. И нравственно мыслимая 'неограниченная’ свобода людей ставится ими же в правовые рамки, поскольку право – это свобода, ограниченная законом. Закон строится на основе морали, ибо свободному человеку выполнять можно только справедливый закон.

Но очевидно, что два пути, описанные выше, противоречат друг другу. Или конфликт снимает 'третья сила', либо закон. Если вершит суд и расправу 'третья сила', то поскольку ‘третья сила’ незаконна, участники конфликта ввиду подчинения их или одного из них этой силе, несвободны.

Прекрасно противозаконность “толерантности” проиллюстрировало национальное восстание против беззакония в Кондопоге. Нарушению закона, притеснению русских людей и представителей местных этнических групп пресса и, вскоре, “силовики” и другие чиновники противопоставили именно толерантность, которая на удивление здравому смыслу мнилась замещением законности и правопорядка.

Таким образом, “толерантность” решает две задачи: уничтожение закона и свободы человека и создание новой (незаконной) силы, снабжённой реальной властью карать и миловать. И необходимо признать факт лживости автора в том, что отчётливое противоречие между подходом “толерантности” и идей законности автор запрятал в невразумительное платоническое противостояние идей “толерантности” и “фашизма” или экстремизма, то есть, “нетолерантности”, как он сам его определяет.

Хочется припомнить, что именно противозаконное насилие нацистов над политическим инакомыслием ставилось в упрёк Германии, которая, глядя на зверства над русским населением СССР, опасалась интернационального большевицкого террора. Но в России именно всё то же противозаконное большевицкое космополитическое господство и теперь ищет основания подавлять нацию в том факте, что ранее в Германии интернационализм преследовался! Нюрнбергский процесс палачей и убийц в России так ещё и не прошёл.

 

Отвергнутая расология.

 

Перед чтением дисциплинарной работы директора ИАРАЕН я прочитал сборник работ 30-х годов 20 века по расологии Ганса Гюнтера. Общим впечатлением после прочтения было чувство благодарности к родителям. Я ясно осознал причину этого чувства: именно родителям я обязан тем совершенством, которое имею. Конечно, какие-то достоинства смог или смогу достичь и я сам. Но передать детям, скорее всего, можно только то, что самим родителям досталось также по наследству. Именно этот путь наследования и выводит на подлинные причины становления человека как совершенной и общественной личности.

Хотя общее генетическое понимание Гюнтера предполагают только понижение развития расы с утратой ею чистоты, но тормозить эту тенденцию, вносить очищающее и улучшающее влияние в кровь потомков на основе воли и разума возможно. И, если по-хорошему, именно в этой деятельности и должна состоять работа по улучшению народонаселения. Но это трудная работа, непосильная для чиновника.

Диаметрально противоположным является содержание круга идей книги В.А.Тишкова. Общим впечатлением от неё является неприкаянность и беспризорность; давление обстоятельств выделяет из жизненных условий факт – человека, уж какой он случился. В его мире столько же человечности, сколько в обстановке улицы большого города, например. Человек, в принципе, может оказаться добрым и гениальным существом. Но с равным успехом может оказаться и гадким ничтожеством. Эволюция человечества не станет от этого появления ни положительнее, ни отрицательнее. Родители в этой эволюции – никто, машинки для родов.

От особи человеческого вида не зависит ничего. Ибо результаты спаривания – это случайное явление. А когда от случайности происходит потомство, оно неотвратимо в сложившихся своих свойствах. - Такое время случилось, как говорят нынешние позитивисты о себе и своих поступках. Ничем не характеризуются люди для позитивизма, и ничем не отличаются одни люди от других. Различны только условия их бытия.

 

Мракобесие и ложь.

 

Пропаганда незнания этносов и рас, психологии как ключа к решению этнических проблем – это главная черта данной работы. Хотя сам замысел осрамить и дискредитировать те отрасли научного знания, которые обосновывают различия людей, например, расологию, психологию, философию,- конечно, не нов. В.А.Тишков даже пугает читателя знаниями о человеке, как поступают мракобесы. Зато именно после таких заявлений начинаешь понимать истинную цену для Академии Наук знаний о человеке, достоинства гражданина, личности. Устранение знания о человеке из понимания явлений социальной жизни сопровождается промывкой мозгов, опирающейся на популистские идеи жалости к людям, обиженным словами и мыслями,- снисхождения к малочисленным, лёгкой грусти о сирых и убогих. Немаловажно и психологически обусловленное скрываемое автором отвращение к опасным инородцам, которое он притворно рядит в противоположное по содержанию показное дружелюбие. Если бы всё население России состояло из иждивенцев: увечных, нетрудоспособных, недалёких,- то цены бы не было этим фарисейским стенаниям и жалостливости, как и, с другой стороны, не было бы тогда денег заплатить за эти крокодильи слёзы.

Противоположным тоном ведётся речь о нации - тех, кто не нуждается в плакальщиках и социальном призрении. Когда говорят те, кто осознаёт, что ими создана и стоит страна,- пощады у автора не бывает. Это напоминает советскую эпоху, когда все социально униженные, выродки, пусть и ничтожные, почитались как социальные союзники-попутчики, а настырные и работящие подвергались гонениям и смертельно подавлялись в ГУЛАГе. Может, автор и возвеселиться, когда кто-то из плакальщиков, которых он предлагает облагодетельствовать за национальный счёт, припомнит его пропагандистские потуги. Но это будет час пирровой победы над государством.

Автор оказался лжив ещё в одном историческом контексте. Он сам подметил, что нелепое и безосновательное введение “национальностей”, как и учреждение особых украинцев” и “белорусов” было волюнтаристски произведено большевиками. Но он ни за что не укажет, почему коммунисты это сделали. А причина была в стремлении к подавлению русских, так называемых, шовинизма и национализма, которые всегда были главной опасностью для инородцев и людей без национальности (Ленина, Сталина и т.п.), трущихся в Кремле уже почти век. Трудно сказать, полностью ли свободен автор в своей лжи, или ему заметно мешает его выраженное западничество, которое всё русское позволяет считать несущественным, поверхностным. Отмечу неизбежное следствие западничества в деятельности автора. Для него все находки ума, все открытия и догадки в своей и чужих предметных областях не утверждаются от себя: как “не западные” истиной они быть никак не могут. Поэтому финальной стадией любого и всякого новшества у В.А.Тишкова является международная легализация, апробация с трибуны конференций с иностранным участием. Иначе он бы считал себя просто “актором”, как он выражается, а своё мнение - лишь строкой в соответствующем мысленном или ином опросе общественного мнения (мнения бывают двух типов: общественное или у администрации) в России. Кстати, термин ‘россияне’, образованный от имени собственного, очень напоминает о временах государственного крепостничества.  

В любом случае незнание о человеке не только позволяет произвольным образом трактовать содержание, вкладываемое людьми в свои действия, но и манипулировать им в зависимости от современных потребностей руководства. И оснований для небрежения знаниями у автора нет, кроме не самых лучших чувств и модернистского представления о том, что новому времени позволительно отменить всё старое знание.

 

Заключение.

 

Трудно сказать, сколько насилия над нацией могло бы быть в том случае, если бы наша Конституция с 1993 года не была бы трайбалистской. И не заслуга автора, что она такова, ибо её написал английский агент Олег Румянцев. Но В.А.Тишков всегда согласен с тем, что в “национальных” областях власть – сугубо этническая, и везде в России у власти находятся, за редчайшим исключением, представители социально-этнических кланов и банд, не имеющие национальности и, что наиболее сокрушительно для национальной государственности, требующие, чтобы её не было и у других граждан.

Состояние гуманитарных наук ничуть не изменилось с советских времён. По-прежнему о нации говорят люди, не знающие или не имеющие собственной национальной принадлежности. И снова они умудряются строить схоластическое представление о жизни государства, не понимая, что оно стоит на нации, а не на функциональном разделении труда, то есть,- на приказах начальников. Ведь, основа жизни есть труд, а не разделение его по функциям, и, тем более, не подавление и угнетение трудящихся.

Важно в пылу самой справедливой критики отметить те замечания автора, которые отражают фактическое состояние дел в области социально-этнической жизни населения России. Справедлива отмеченная им полная безнадёжность опоры власти на быстро меняющиеся частные интересы малых групп людей, племён. Эта частая смена направленности делает их использование в государственном строительстве совершенно непредсказуемым. Увлекаемые страстями, некультурные, без царя в голове - они превращают своих членов в лёгкую добычу демагога, ещё более удаляя их самих возможности обрести знания, возвыситься до государственного уровня понимания. К сожалению, именно эта единственная разумная рекомендация, следующая из идей автора, осталась нереализованной. Зато все другие сомнительные идеи, порой, даже просто бесчеловечные, приняты к исполнению кремлёвской властью.

В своей десятой, как автор заверяет, книге он остаётся верен антифилософскому учению позитивизма Огюста Конта, которое прилагает к современной России. На фоне торжества в мире политической воли англосаксов, доминирующих в политической культуре через влияние Великобритании, США, Австралии, Дании,- провозглашается, что наций и этносов нет. На фоне перманентного подавления русской нации утверждается, что такой нации не существует. Автор проявляет незнание в элементарных вопросах психологии этносов,- не видит даже бытовых коллективистских действий евреев, армян, чеченцев. Автор не может объяснить, чем плохо понятие рас, но догматически отвергает всё содержание расологии.

Впрочем, вешать всех собак на одного человека, пусть и имеющего покровителей внутри и вне России, было бы наивным. Красная профессура научилась и умеет поддерживать собственное воспроизведение в креслах, в книжках и на кафедрах. Конечно, ей надо кушать, тешить своё самолюбие, принимать признаки государственного внимания. Но просидит она ровно столько, сколько продержится родственная ей бесчеловечная власть. 

По аналогии с историей деятельности и морали Огюста Конта хотелось бы найти практические, культурные проявления личности автора в решении насущных практических вопросов. Палаточная и соросовская активность его известна. Однако, в отличие от Конта, В.А.Тишков служит в принципе не интересам людей, а единственно государству или чиновничеству, даже некоторым чиновникам государства с помощью приёмов мобилизации, то есть, пиара.

Противоречие заявленного предмета книги - человечества,-  и фактического её предмета – субъективных понятий, возможно, связано с международными амбициями автора. Но при любой трактовке его претензий и симпатий для русского населения России В.А.Тишков бесполезен. И не только потому, что не владеет соответствующим антропологическим подходом как учёный, а из-за полного незнания русских людей. Можно даже подумать, что автор – далёкий от быта келейный учёный, не знающий реальности и ушедший в свою науку с головой.

Выбираемые автором названия следуют, то ли, известной с подачи русофоба А.Н.Яковлева традиции провозглашения плохих вестей, то ли,- искренней ненависти к собственному народу. Хотя при высоком служебном положении автора эти два подхода трудно отличить.

Конечно, отклик мой на книгу В.А.Тишкова получился совсем критическим, впрочем, это соответствует нынешнему уровню пониманию властью сути жизни государства. Положительные хвалебные статьи автору должны писать его подчинённые, поскольку бессмысленно прозябающие институты и кафедры “общественных наук” должны быть чем-то заняты.

Я сознательно не утверждаю здесь, в критической статье, положительного знания. Мне кажется это неуместным.

 

Словарик.

Термины дисциплинарного позитивистского сленга В.А.Тишкова:

 

Глобализация:

Понятие означает космополитизм. Платоническое искажение смысла состоит в присвоении космополитизму свойств субъекта: наличие деятельности, процесса.

 

Идентичность (позитивистская):

Слово идентичный выражает отношение эквивалентности субъекта к предикату в каком-либо отношении. Идентичным натуральному может быть краситель и пищевая добавка. Идентичность вводит отношение без второго предмета. Это отношение эквивалентности, безотносительно к тому, отношение к какому предмету выражается. По сути, выкалывание предиката равенства означает, что вопрос о его существовании снимается с повестки дня. Например, русская идентичность означает принадлежность к русской нации, безотносительно к тому, существует ли она. Аналогично, принадлежность к чеченской нации, независимо от её существования, выражается в понятии чеченской идентичности. Таким образом, Этот термин есть выражение модернистского упразднения для существующих понятий и средство генерации платонических понятий.

 

Ксенофобия:

Признаться, я напряжённо ждал в тексте именно этого ключевого понятия, выражающего психологически, быть может, неизбежные, но социально иногда преувеличенные и усиленные распри и неприязнь между людьми. Однако не дождался. Понятие фактически аннулировано, упоминается вскользь один раз. И понятно, почему это сделано. Варварское население действительно склонно именно к ксенофобии, ненависти к чужакам, как это показывают исторические и настоящие Чечня и Ингушетия, например. Теперь с подачи В.А.Тишкова приходится эти неприязненные и отвратительные чувства этнически очищенного (с помощью геноцида русских) населения считать чем-то вроде культурного колорита и ‘национальных' особенностей, который следует принимать не только уничтожаемым там, но и русским аборигенам на местах их исторического “не толерантного” проживания в Краснодаре, на Сунже, да и в Москве с Санкт-Петербургом. А в снятых европейцами фильмах о населении Африки, например, подобной ‘культурной’ особенностью некоторых племён считается каннибализм.

Остаётся добавить, что варварское поведения, грубость и выходки, заставляющие даже сомневаться в цивилизованности и разумности людей,- не всегда совершают варвары. Именно потому существуют и уместны право и закон в государстве, что у людей есть достоинство и культура, позволяющие предъявлять ко всем гражданам требования определенного уровня, например и толерантности. А к варварам аналогичные требования могут быть вообще неуместны. Поэтому лучше согласиться с невозможностью смешивания с варварами, чем примириться с собственным варварством в собственной стране.

 

Мобилизация:

Социальное значение понятия двоится. Есть здесь указание на подвижность, увеличение подвижности. Но есть и иное простое значение, образованное от слова “толпа” от слова английского языка mob. Устраивать столпотворение людей – это смысл глагола, образованного от существительного.

Есть и духовная мобилизация, обозначающая самоконтроль человека, собирание им сил для деятельности. Но автору она чужда.

 

Модернизм:

Для В.А.Тишкова модернизм является содержанием его скептицизма по отношению к прежде открытым, установленным или провозглашённым знаниям о человеке. В принятой им манере, отвержение понятий и закономерностей современно, а поэтому в основаниях не нуждается. Здесь модернизм и есть скептицизм в чистом виде. Но скептицизм может иметь под собой логические основания, а модернизм не считает нужным даже думать об основательности своих суждений.

Напомню справедливое замечание философа Николая Гартмана о том, что критическое мышление состоит не в отвержении понятия, а выявлении того содержания, которое путалось и воспринималось, как отвергаемое понятие по ошибке. Эта мудрость прямо восходит к размышлениям Рене Декарта, провозгласившего способность свободно мыслящего человека на отказ от заблуждения.

 

Отличительность:

Отличие одного предмета познания от другого опирается на различимость их. Однако в отличительности вопрос о существовании того предмета, с которым мы сравниваем, можно поставить под сомнение. Можно, наоборот, выдумать тот предмет, с которым сравниваем. Таким образом, отличительность может породить чеченскую нацию и устранить русскую, поскольку для первой можно найти ‘отличительное’ понятие, а для второй – отказаться от поиска и, тем самым, считать русских несущественными. Очевиден платонизм в вопросе о существовании.

 

Толерантность:

Автор настаивает на значении “терпимость”. Хотя недалеко здесь и “смирение”. Но проблема понимания, как всегда в “общественных науках”, связана в первую очередь с тем, кто является субъектом терпения. В часто приводимом сравнении терпимость рассматривается по аналогии с домом терпимости, принятым в Европе. Тогда терпение проявляет общество, и состоит терпение общества в том, что людские страсти снисходительно относят к некоторому месту в городах и посёлках, где страстное низкое поведение приемлется, а на развратников смотрят снисходительно, как на людей, сознательно выбравших себе низкое место для проявления низкого из своей души. Взаимное согласие терпящего низость и варварство общества и проявляющего низменные чувства человека и выливается в понятие “дома терпимости”.

И заметьте, сколь до полного безразличия деградировало у В.А.Тишкова это историческое понятие, отражающее сочетание высокого и низкого. Теперь низкое должно быть везде и во всём. Нет границ того, что общество должно терпеть. Теперь люди должны смириться с затопляющим, переполняющим отвратительным варварством любого содержания и в любом общественном месте. Всякая дрянь и грязь теперь должны прощаться, видящие их должны смиряться. А творящие гадость видят победу своей низости. Не только важно, что варварство стало шире и доступнее, но общество стало варварским, поскольку планка культуры и цивилизации опустились столь низко, что у людей, как отмечает и сам автор, возникает даже ‘нетолерантность’ – желание вмешаться и силой остановить гадкое и отвратительное.

Ещё одно значение терпимости на русском языке связано с фактом терпения страданий заключёнными в тюрьме. Как известно из прошедших уголовных процессов, беззаконие ‘отолеранчивания’ предполагает именно для русских именно такую участь.

Всё отмеченное не отменяет толерантности как терпимости к чужой вере.

 

 

Библиография.

1 “Основные понятия психологии и физиологии” Н.Н.Страхов.

2 “Позитивизм Конта” А.А.Козлов.

3 Ганс Гюнтер “Избранные работы по расологии”, М., “Белые альвы”, 2005.

4 “Философия права” Б.Н.Чичерин.

 

Русский Дух.

Обновлено 16.10.01.