Возврат к начальной странице сайта.

Возврат в оглавление книги А.А.Козлова.

По прочтении прошу откликнуться в гостевой книге.

Приложение № 1.

Самое важное затруднение для философии,—которое главным образом и возбуждает к ней во многих отрицательное отношение, — представляет факт ее существования не в одной общепризнанной, а в нескольких оспаривающих друг друга системах. Мы сначала укажем на причины этого факта, а потом на возможности его устранения. Конечно, мы можем сделать это здесь только в общих чертах, ибо полное исследование этого вопроса потребовало бы целого особого сочинения.

Внешние причины разнообразны и стоят во взаимной связи, по мере увеличения рода человеческого, идущего параллельно с разнообразием форм жизни, интересов, настроений и с увеличением различий в человеческих группах и отношениях, на науку вообще и на философию в особенности усиливается влияние воли, чувств и настроений как отдельных лиц, так и целых групп. Этому подвержена не одна философия, но и другие науки, подобно ей имеющие более близкую связь с жизненными интересами (напр., общественные). Чем безразличнее содержание науки относительно этих интересов, тем ближе она к типу безусловно одной общепризнанной системы, к типу, образцом которого может служить математика. В силу связи философии с жизнью она всегда в большей или в меньшей степени испытывала давление со стороны церкви, государства, общественных и политических партий, ходячих мнений и настроений. К этому влиянию человеческих интересов и настроений на философию присоединяется, по видимому, противоположная причина, но, тем не менее, также способствующая распадению этой науки на различные системы и направления. Причина эта заключается в отсутствии живого интереса даже в культурных слоях общества к философским вопросам, а потому оно вообще безучастно—ни поощряя, ни контролируя,—относится и к процессу, и даже к результатам работы лиц, занимающихся философией и действующих обыкновенно или в одиночку, или в очень тесном кружке школы. К этому присоединяется в наше время господствующее меркантильное направление, вследствие которого люди, способные к научной деятельности, устраняются от тяжелых, но вообще скудно оплачиваемых занятий философиею и посвящают себя более легкому изучению других наук, особенно же лучше вознаграждаемому изучению наук, имеющих всеобщее и непосредственное приложение к жизни, напр., юридических, естественных и пр.

Внешнее давление на философию церкви и государства постоянно ослабевает с общим прогрессом индивидуальной свободы. Что же касается до давления общественных партий и ходячих мнений, то против них достаточным оплотом будет внутренняя свобода духа, несомненно заявленная истинными философами в течение веков. Между тем, с общим подъемом сознания о великом значении философии, как науки, к ее разработке приступит большее число людей, а что из них большинство будет достойными ее представителями, в том достаточною гарантиею служит самая сущность философии, которая всегда будет наукою особенно трудною, но едва ли когда-либо станет особенно хлебною. Кроме того, можно надеяться, что с общим прогрессом всех норм общественной жизни в представители науки вообще будут менее, чем теперь, проникать люди без надлежащих дарований и любви к ней, люди рутины, наживы, безмятежного получения окладов и т. п.

Что касается до общего индифферентизма общества к философии, то он в значительной мере поддерживался всегда тем, что те потребности духа, которым удовлетворяет философия, для огромного большинства даже культурных слоев, удовлетворялись религиозными системами, в состав которых всегда входит и философское миросозерцание. Но уже давно в тех же культурных слоях общества усиливается и религиозный индифферентизм, так что потребности в философии остаются неудовлетворенными ни прямо, ни косвенно. Так как эти потребности, по существу человеческой природы, неуничтожимы, то неудовлетворение их может быть только преходящее, временное. Последние десятилетия в обществе была смутная надежда, что эти потребности могут быть как-либо удовлетворены так называемыми положительными науками, особенно же естествоведением. Но теперь, кажется, становится все яснее и яснее, что естествоведение не может и не должно, даже по сознанию его лучших представителей (Дюбуа-Реймон и т. под.) разрешать философские проблемы. В тех же случаях, когда оно, по-видимому, берется за решение их, под маскою естествоведения является материалом, т. е. Опять-таки философия, в одном из ее направлений. Таким образом, неудовлетворенное общество необходимо должно с большим интересом и с большим вниманием обратиться к философии и выбирать окончательно между материализмом и другими направлениями. Но мы можем смело сказать, что в самое последнее время в европейском обществе увлечение естествоведением начинает остывать и что оно, наскучив пробавляться материализмом, замаскированным в естествоведение, обнаруживают постоянно возрастающий интерес вообще к философии [ 1 ].

По-видимому, метафизические гипотезы исчерпаны; и едва ли можно ожидать и появления новых, а потому усиленное движение в философии, главным образом, направится к пересмотру, проверке, и новой постановке уже существующих гипотез и основанных на них систем [ 2 ]. Но в этом направлении окажется самою важною задача возможно точнее, совокупными силами и сообща, исследовать различие существующих систем и выработать их классификацию. Решение же этой задачи приведет, по нашему мнению, к ясному пониманию того факта, что множество и разнородность систем суть только видимые, и что в действительности все системы можно свести к одному коренному отличию, которое своими разнообразными видоизменениями и производит эту обезнадеживающую видимость. В сущности, все системы могут быть сведены к философии или абсолютного бытия, или абсолютной перемены. Первая признает какое-либо единое абсолютное начало в основе всего почитаемого за сущее и признает только феноменальное бытие (невыносимое, по-нашему, contradictio in adjecto) в абсолютной перемене, примером первой могут служить в большинстве случаев идеализм, или спиритуализм, материализм, так называемый реализм; примером второй,—позитивизм, феноменизм, эволюционизм, сенсуализм [ 3 ]. В различных своих видоизменениях каждое из этих направлений может включать в себе инородные элементы из другого и иногда до такой степени, что уже перегибает в противоположное направление; напр. идеализм Гегеля, пройдя чрез сенсуализм и материализм Фейербаха, впадает в нигилизм Штирнера; идеализм Беркли в Юме переходит в феноменизм; феноменизм Канта переходит у него самого в этический абсолютный спиритуализм.

Но, так как направление, отрицающее абсолютное начало в бытии, отрицает самую идею бытия, превращает её в пустое слово и, в сущности, принимает, что в основе признаваемой им абсолютной перемены лежит ничто, то оно в самом себе носит зародыш своей смерти и если держится и до сих пор имеет силу для многих умов, то благодаря или неопределенности своих выражений, или же тому, что прячется за естествоведение, а, в сущности, в огромном большинстве случаев переходит в не признаваемый открыто материализм и реализм, т. е., в противоположное направление. Как скоро предмет философии получит более интереса в обществе, и как скоро люди поймут, что направление абсолютной перемены в настоящем своем виде исходит из ничто, стоит на ничто и, в конце концов, приходит к ничто, то оно сойдет со сцены, и все его значение перейдет сначала к материализму и реализму, силою которых оно и держится. Затем останется одно направление, признающее абсолютное начало бытия.

Все разнообразие этого направления можно свести к двум классам. Одни ищут признаваемое ими абсолютное начало в области духа, другие в области материи; отсюда все это направление распадается на два течения: а) спиритуализм, или идеализм и б) материализм. Но так как серьезное диалектическое исследование исходных пунктов этих направлений необходимо приводит к убеждению, что явления духа и в логическом, и во временном порядке суть первые по отношению к явлениям материи, то,—не смотря на могущественную поддержку, которую находит материализм в его легкости, чтобы не сказать вульгарности, его действительному сродству с наивным реализмом, этою первобытною, естественною метафизикою не только человека, но даже животного, и в его популярности, по его мнимому родству с естествоведением,—все-таки, в конце концов, он должен будет уступить господство своему антагонисту, т. е., направлению, ищущему абсолютного начала в области духа. Но и здесь могут быть и есть разветвления, от характеристики которых, а также и от предсказания исхода их борьбы мы воздерживаемся, потому что, принадлежа к этому направлению, сами можем колебаться в ту или другую сторону, а, следовательно, не можем утверждать наши убеждения в этом случае с тем сознанием бесстрастия и объективности, с какими мы утверждаем их относительно судьбы направления, отрицающего абсолютное начало, и направления, ищущего это начало в области материи. Во всяком случае, для философии будет великий выигрыш, если она окончательно установится на системе, признающей абсолютное духовное начало: ибо разновидности, которые могут быть в одном этом направлении, слишком не важны, чтобы подрывать ее значение, как науки, во-первых, а во вторых, с дальнейшим прогрессом философской мысли, могут исчезнуть.

Примечания автора:

1.   В подтверждение итого мнения укажем на факт с каждым годом чудовищно разрастающейся философской литературы в Германии, Франции, Англии и даже Италии и постоянное увеличение в этих странах числа специальных философских журналов.

2.   Это движение сильно уже и в настоящей философской литературе.

3.    К сожалению, все эти термины, которыми обозначаются различные направления, употребляются в несколько колеблющемся и не строго определенном значении.

Обновлено 16.10.01.