Возврат к начальной странице сайта.

По прочтении прошу откликнуться в гостевой книге.

Александр Песков. “Павел II” Серия ЖЗЛ, М.,”Молодая гвардия” 2005.

Прежде всего, хочется поделиться тем, что обрадовало и поразило в книге Алексея Михайловича Пескова. Взгляд Наполеона на нашу военную историю, выраженную часто длинным списком тактических побед русского оружия и стратегическим блеском А.В.Суворова, не оставляет сомнений в том, что каждая жертва русской крови оборачивалась венценосным подарком чужих территорий и богатств другим участникам войн – европейским странам. Русские оказывались пасынками истории. Замечательно, что факт импернацизма – завоевательной направленности правлений России выставлен на обозрение в своих негативных последствиях.

К сожалению, роль русского населения в понимании автора ограничена и проста: постепенно из поколения в поколение закрепить в памяти руководящие тезисы царствующей личности и, затем, реализовать сии перспективы как свои собственные. Можно сказать, что эта бездуховная схема становления человека как постепенного, начиная со дня рождения, исписывания ‘чистого листа’ памяти человеческой личности.

Это ещё одно издание из серии книг для русскоязычного читателя. В своём пересечении с известным изложением Пикуля “Слово и дело”, например, в части истории Волынского, данная книга отличается подчёркнутой нейтральностью. Чужие нам здесь не только Остерман и Анна Леопольдовна, но и вообще все. Патриотизм автор обнаруживает подлинно только у одного человека – Петра III. И это свойство оказывается никак не положительным или высоким. Наоборот, патриотическое и ностальгическое отношение императора к родной Голштинии и мечта о восстановлении утраченных ею земель служит обличением и упрёком к прослывшему дураком среди англосаксонских историографов некоронованному царю России.

К сожалению, герой этой книги автором не относится к замечательным людям вопреки названию серии. Мерки, с которыми А.Песков подходит к этой исторической личности,– самые заурядные. И если читателю всенепременно захочется получить какую-то глубокую и ценную информацию о времени и человеке, то, скорее всего, ему придётся довольствоваться элементарными соображениями из области знаний о “вещах и их законах” (стр.197-198), например таких: чем “удалённее от столицы и чем иноплеменнее окраины, тем скорее держава треснет.” Может быть, это именно таким образом он пытается выразить ту предметную мысль, что Россия находится там, где живут русские люди? Но книга-то не о них!

“История – это функция нашей психики, функция мышления, игра ума. Это коллективная память…”,- стр.5. Поскольку предметом книги стала личность, а ключом к её пониманию избрано общечеловеческое её психологическое содержание c извечным вопросом о первопричинах, неизбежно введение схем внешнего воздействия-индукции и борьбы личности с таковым влиянием (стр.383): “1) сначала мы строим образ идеального будущего, 2) потом мы досадуем на препятствия, 3) идеальный образ не воплотился, мы бьёмся в истерике”. Образ будущего задан воспитание Павла. А сам император представлен шизофренически неуравновешенным, инфантильным человеком, не способным увидеть собственную жизнь и реализацию той идеи, которую он сам вызвался реализовывать.

И подход к персонам русской истории во многом, если не во всём, исчерпывается такой логикой сугубо индивидуального детерминизма и заданности, которая широко известна, например, в психоаналитическом позитивизме Фрейда как механизм ‘подсознательного’.

Уроки психологических упрёков, естественно, позволят читателю обратить их содержание к анализу общечеловеческих взглядов самого автора, которого маститым психологом назвать нельзя при самом благосклонном отношении. Примером может послужить понимание чувств 10-летнего (стр.245) царевича, когда тот влюбляется в Веру Николаевну Чоглокову и через месяц теряет свою привязанность. А.Песков находит здесь повод для вывода о неспособности будущего царя поддерживать долговременные привязанности. Мы же вполне убеждаемся в непонимании автором человеческого сердца. Любил ли автор сам? Влюблялся ли?

Подобным образом (стр.246) психологический индуктивный принцип рассуждений заставляет автора предполагать, что за неприятием чужих советов и поучений у Павла I скрывается желание подавить заметную свою от них зависимость. Но и в такой зависимости, и в стремлении от неё избавиться упрекнуть себя может каждый, и сам автор.

Не только об императоре заходит речь: немало слов сказано и о Россию, которую автор видит сквозь призму интересов и склонностей венценосцев. Никак не европейской страной признаёт он наше отечество и готов, пусть и с натяжкой, видеть её американской или татарской. На небольшую историческую неточность, связаннную с общепринятой невысокой оценкой участия в русской истории генерала Беннегсена, можно указать по текстам, использованным самим автором. На страницах 109-110 утверждается, что вдова Павла I императрица Мария со временем отомстила всем участникам убийства. Главой заговора изображён фон дер Пален в духе общепринятых исторических версий. Однако, главной составляющей заговора является “контрольный выстрел”, осуществляемый обычно агентом под прикрытием. Так был убит, например, Григорий Распутин. И эту функцию, как следует из приведённых в книге текстов (стр,108), выполнял именно Беннигсен, единственный оставшийся на месте убийства, когда все рядовые участники убийства разбежались. Только он сохранил свои регалии. В войну 1812 года он, посредственный как военачальник, был вторым человеком в русской армии после Кутузова – начальником Генерального Штаба. О том, что это был не простой человек, говорит и тот факт, что провалил кутузовский план Бородинской битвы и вывел засадный полк на открытое место,- именно он лично. Это был провал военной кампании Кутузова. Вина за это была клеветнически приписана генералу Раевскому, патриоту, выведшему на Бородинское поле своих сыновей-подростков. Факт военной диверсии пережит и увековечен Львом Толстым на страницах его “Войны и мира”. Император Александр вынужден был молчать и терпеть английского шпиона в обмен на молчание англичан об организованном ими для сына отцеубийстве. Как знать, возможно, исчезновение Александра II в 1825 году было бегством по причине мук совести.

Получилась ли книга с точки зрения самого автора? – Он пишет (стр.12), что “логичные и справедливые по отдельности приказы Павла I дают в сумме очень сильное впечатление алогичности и несправедливости всего его царствования в целом…” Такое мнение заранее обрекает на неудачу всякую попытку увидеть в книге предмет для раздумий читателя, а не только для эмоционального восприятия. Во всяком случае, именно благодаря законотворческому и отеческому радению Павла I династия Романовых правила Россией ещё более века.

Обновлено 16.10.01.